В 1965 году вышла книга Рэя Брэдбери «Марсианские хроники» о таинственной и тогда недостижимой для человечества планете. Сегодня поговаривают о том, что, возможно, улететь туда космолетами Tesla окажется единственным спасением для нашей цивилизации — настолько сильно и пагубно прямое антропогенное воздействие на наш дом Землю. О трендах, способных изменить ситуацию к лучшему, рассказывает председатель правления УК «Рос­нано» Анатолий Борисович Чубайс — инноватор, технологический предприниматель и общественный деятель.

Насколько климатическая повестка сегодня актуальна для России и для мира в целом?

Самая острая проблема человечества в XXI веке — глобальное изменение климата. Парадоксальным образом эта тема в нашей стране еще не осознана, не отрефлексирована и вызывает отторжение почти у всех, вне зависимости от политических взглядов. По моему твердому убеждению, вопрос о сохранении климата важнее, чем угроза терроризма или распространение ядерного вооружения. К глобальному потеплению нельзя относиться легкомысленно, в духе «стало теплее, и зимой можно ходить без пальто». Нет, масштаб происходящего с экосистемой огромен. В нашей жизни он проявляется вообще не в изменении температуры, а в росте количества чрезвычайных погодных ситуаций: торнадо в Орловской области, смерч и катастрофические наводнения в Иркутской области, массовые лесные пожары в Якутии. А это риск гибели и тяжелых последствий для сотен местных жителей, для флоры и фауны.

В свободное от работы время я увлекаюсь экстремальными путешествиями. Пару лет назад мы собирались пересечь Ямал на квадроциклах: разработали маршрут, приехали на место… и увидели оцепление. Погода была очень жаркой, для экспедиции самое то. Но оказалось, что маршрут надо менять из‑за масштабной вспышки сибирской язвы — заболевания скота, оленей, от которых рискуют заразиться люди. Причина — оттаявшие из вечной мерзлоты трупы давно умерших от сибирской язвы оленей. МЧС не справилось с эпизоотией среди животных, потребовалась помощь специалистов Минздрава, пришлось подключать и Минобороны. Этот эпизод особенно не освещался в СМИ.

Потепление даже на одну десятую градуса меняет скорость распространения микроорганизмов в почве, и это радикально влияет на состояние сотен тысяч гектаров посевных площадей.

Не составит труда предположить, что произойдет при повышении средней температуры воздуха с российскими северными городами, такими как, например, Якутск или Тикси. Они расположены в зоне вечной мерзлоты и построены на сваях, вмороженных в мерзлоту. А это живые города с населением в десятки и сотни тысяч человек.

Большинство людей в России даже не задумываются о масштабе климатических проблем…

Просвещение людей в части бережного обращения с ресурсами — это точно задача государственного уровня. Мы работаем в этом направлении со школами и вузами, у нас есть сильная образовательная программа «Школьная лига РОСНАНО», но этого мало в масштабах всей страны. Мы видим, что молодое поколение сейчас экологически ориентировано. Молодые люди отказываются от пакетов в магазинах, выключают воду, когда чистят зубы, — все это очень хорошо и внушает надежду. Наступает социальная зрелость, которую прозевало мое поколение. Но в целом в российском обществе, к сожалению, экологическая проблема совсем не в фокусе внимания.

В прежние времена человечество стремилось повышать жизненный уровень, не сильно оглядываясь на вред, причиняемый окружающей природе. Первые сотни тысяч лет существования человека его воздействие на окружающую среду было предельно локальным. Только последние индустриальные ­100–150 лет показали, что человек способен нанести урон всей экосистеме Земли. Если соотносить этот период с историей нашей планеты в целом, то ситуация стремительно ухудшается: 200 лет назад человечество научилось сжигать в массовом объеме уголь, 100 лет назад — нефть, 70 лет назад — природный газ. Это привело к резкому росту выделяемого в атмосферу СО2.

Есть какие‑то рецепты, куда двигаться, чтобы потребление углеродного топлива сокращалось?

Сегодня всему миру очевидно, что есть два направления, которые нужно развивать: возобновляемая энергетика и новые материалы. Оба вызова встали в полный рост перед человечеством именно сейчас. Второму пока уделяется недостаточно внимания. Если бы появились новые материалы, которые весили бы меньше, но при этом были более прочными, это снизило бы нагрузку на атмосферу. Например, пассажирский автомобиль весит 2 тонны, максимальный вес людей в нем — 500 килограммов. КПД составляет при этом 20 %, то есть большая часть топлива сжигается двигателем только для перемещения самой машины. То же касается и зданий: уменьшив вес строительных материалов, мы уменьшим объем топлива, используемого на их перевозку. Они не должны быть уникальными — речь идет о трендах в массовом производстве.

Во всей построенной человеком техносфере доминируют три базовых материала: металл, плас­тик и цемент. По моим ожиданиям, в диапазоне 10–20 лет начнут заметно проявляться другие тренды — композитные и нанокомпозитные материалы. Так, два года назад в России был построен катамаран «Грифон» — первое пассажирское судно, корпус которого был сделан из легкого и прочного углепластика. Так произошел скачок от деревянного корабля Петра Великого — через металлический — к композитному судну. Появилась возможность увеличить полезную нагрузку и сэкономить топливо. Это одно из свидетельств глобального технологического перехода. Без композитов — углепластика и стеклопластика — был бы невозможен и переход к возобновляемой энергетике. Лопасти ветряных турбин длиной более 60 метров не могут быть стальными.

Второй тренд в материалах — поиск универсального наноразмерного аддитива, добавки в материал размером в несколько сот или десятков нанометров. Объем этой добавки — доля процента, но она радикально изменяет прочностные и электрические свойства материала. Уже создано несколько видов таких добавок: так, «Роснано» работает над темой одностенных углеродных нанотрубок. Эта технология позволяет, например, в разы повысить потенциал электрохимических аккумуляторов. Этот вид нанотрубок впервые синтезировала в Новосибирске российская компания OCSiAl — она недавно стала первым в стране «единорогом», то есть получила рыночную капитализацию в $1 млрд.

Другое важнейшее направление, которое нужно развивать, — это альтернативные источники энергии. Мы в «Роснано» замахнулись на создание в России целостного промышленного кластера возобновляемой энергетики и фактически являемся лидерами в этом направлении.

Есть еще один крупный источник выбросов углекислого газа — транспорт.

В сфере городского транспорта в России два тренда: замена бензина на экологичное газомоторное топливо и электрификация, общепризнанная во всем мире. Москва стала пионером среди российских городов по электрификации общественного транспорта, в чем я вижу большую личную заслугу Сергея Собянина. Мы с городом поначалу не сошлись на тему выбора транспортных средств: я был за троллейбусы на литий-ионных накопителях с удлиненным автономным ходом, которые бы часть маршрута проделывали на проводах, а другую — с убранными «рогами». Но по эстетическим соображениям было принято решение об электробусах: Москве не идут провода. Власти города закупили первую партию электробусов, которая эксплуатируется с сентября 2018 года, то есть уже год. Сейчас по маршрутам столицы ходят около 180 электробусов. Петербург выбрал троллейбусы с удлиненным автономным ходом. В моем понимании то, что делают Москва и Петербург, — это пример удивительно современного мышления руководства городов.

Понятно, что электромобили Tesla и история с электробусами — про одно и то же: происходит сокращение выбросов, и частные автовладельцы следующим шагом будут отказываться от бензина и дизеля.

Все, что я перечислил, уже не теория, а технологические решения, которые страна сегодня может произ­водить и уже производит. Возможно, Россия будет пересаживаться на электромобили несколько дольше других развитых стран в силу дешевизны своих углеводородов. Но выбор сделан, и другого пути, кроме перехода на инновационные технологии ради общего чистого мира, у нас нет.