Каждое открытие ценно само по себе, но есть области жизни, где необходима сверхконцентрация технических, информационных, гуманитарных, медицинских знаний и открытий для совершения буквально каждого шага. Это космос, авиация и строительство сверхвысоких зданий и сооружений – то есть все те области, где человек отрывается от земли, устремляясь ввысь. Со времен Вавилонского столпотворения строительство башни – это вызов и дерзость, это материальное воплощение силы и могущества, это обещание будущего. Ара Арамян в своей первой колонке для The World размышляет о личных открытиях и моде на строительство небоскребов.

Так или иначе человек каждый день что-то открывает: какие-то явления, вещи, эмоции – и они, наверное, неповторимы. Жизнь уникальна, потому что состоит из череды открытий и изменений, которые практически невозможно запланировать или предвидеть. Иногда перемены настолько радикальные, что ощущаешь себя другим человеком, хотя и принято говорить, что люди не меняются. Мне кажется, что за свою жизнь я прожил уже несколько жизней, и каждый раз это были разные люди.

Тот человек, кем я был лет тридцать назад, представлял свою жизнь совершенно не такой, какая сложилась у меня. Он, то есть я, планировал заниматься наукой, компьютерными технологиями. И мысли не было пойти в архитектуру и строительство. У меня отец – архитектор. Я вырос в этой среде архитекторов, художников – людей, которые умеют рисовать, чертить и строить. И именно поэтому с самого детства знал, что ни архитектор, ни художник из меня не выйдут, на мне был поставлен жирный крест, потому что я не мог прямой линии провести. Тогда считалось, если ты не умеешь рисовать и не можешь что-то начертить, то ты не можешь быть в этой сфере.

Но однажды по воле судьбы все изменилось, благодаря встрече с Гаяне, сфера моих интересов, вектор развития кардинально изменились. Самое удивительное, что меня потянуло в архитектуру, в строительство. Это и стало для меня главным открытием – все то, чем я занимаюсь последние 30 лет.

Вначале я занимался только строительством, потом девелопментом, потом я понял, что больше всего мне интересно получить совершенный продукт. В какой-то момент доминантой стало желание оставить после себя достойное архитектурное наследие, а построить и продать стало вторичным. У меня появилась тяга к перфекционизму с точки зрения качества тех проектов, которыми я занимался. Если я что-то делаю, строю, будь это дом или гостиница, здание должно быть красивым, совершенным и функциональным. Правильный чертеж красивый, если чертеж некрасивый, значит, он неверный. В этом есть правда, потому что в тех пропорциях, в том объеме, в котором ты создаешь, отражается тот мир, который ты видишь. Если ты видишь мир гармоничным, соответствующим правилу золотого сечения, то и его проекция в чертеже будет гармонична.

Современный мир очень маленький и прозрачный, все стало близко: слетать в Америку из России – не проблема, все к этому привыкли и относятся как к должному. Когда я имел честь работать в Mirax, у нас был постер с изображением башни «Федерация»: она была сформирована из флагов разных стран, как Вавилонская башня, и слоган был «Здесь встречается весь мир». Для меня эта картинка отражала определенную сакральность огромного созидательного процесса, когда люди, собравшиеся более чем из сорока стран мира, творили и сотворяли некую общую вещь, и она получалась, и она пошла вверх.

Если вспомнить притчу о Вавилонской башне, то ветхозаветный бог увидел в строительстве невероятно высокой башни гордыню и тщеславие людей и наказал их за это, смешав языки так, что строители перестали понимать друг друга и не смогли закончить свою работу. Строительство «Москва-Сити» это тоже был вызов и шаг в неведомое. И чудо творения происходило благодаря усилиям людей, которые никогда друг друга не видели, не были друг с другом знакомы, но они были объединены единой целью и создавали по сути целый вертикальный город.

Каждая цивилизация, достигнув определенного уровня развития, почему-то тянется к звездам. Вся мировая история об этом – почему Египетские пирамиды такие высокие, почему строилась Вавилонская башня, почему готические соборы Средневековья стремятся вверх, почему Бог на небе, а не где-то на земле? Почему человека так тянет в космос?

Я думаю, что вектор устремленности к небу – это как симптом определенной зрелости, накопленной энергии, ресурсов. И каждый раз тянущиеся к небу здания – это вершина инженерной мысли и технологий той эпохи, которой они принадлежат. Это какое-то самоутверждение, стремление вверх, к звездам. Высотки у нас в СССР появились в эпоху максимального могущества, Москва-Сити строится, когда мы вошли в XXI век.

За последние тридцать лет появилось несколько точек строительства сверхвысоких зданий Москва, Ближний Восток, Китай, Британия, Франция. Для меня это значимая веха; само возвращение архитектурного мышления и амбиций к теме небоскребов говорит о новой ступени развития, что наша цивилизация выходит на новый виток эволюции. Ведь до этого лет пятьдесят их не строили вообще нигде.

В моей жизни, наверное, не было другого проекта, к которому бы я хотел быть причастным так же сильно, как к строительству башни «Федерация». Помню, что буквально при первом знакомстве Сергей Полонский за 10 минут заразил меня таким позитивом, такой энергией, что я подумал: «Как бы я хотел работать с этим человеком! То, чем он занимается, как это здорово, как интересно». Куча идей сразу же появилась, что можно было бы сделать. И я начал об этом мечтать, и через три месяца эта моя мечта сбылась.

Для меня тогда стало открытием, что он достаточно скептически относился к профессиональным людям. Он объяснял это очень интересно: чем больше человек знает, тем меньше он готов идти на риск, тем больше у него ограничений, а достигает успеха тот, кто рискует и делает, не понимая, что это невозможно. Вначале меня это возмущало, я не понимал, как можно пренебречь мнением блестящего инженера: он же профи – он же говорит, что это невозможно. А потом я увидел, что прав Сергей, что действительно миром двигают люди, у которых планка ограничения в виде груза знаний значительно меньше.

Он выбирал людей, которые были готовы брать на себя определенный риск, связанный с исполнением каких-то задач, обещали сделать и действительно делали, не ища лазеек и оправданий. В большинстве случаев успеха достигали дилетанты. Эта мысль меня утешает. Как строитель я дилетант, но успехи есть.