Джуд Лоу - как мы стали больше ценить жизнь

интервью — Нелли Холмс

По Zoom

Как совершенно обычные люди, Джуд Лоу и его близкие проживают этот период переоценки всего, что было привычным и повседневным, но превратилось в неизведанное и опасное приключение на грани жизни и смерти — совсем как в «Фантастических тварях», третья часть которых, поставленная было на паузу из-за пандемии, снова в работе. Он рассказывает о том, что было сделано, о своих детях, родителях, фильмах, которые уже сняты, и тех, что в планах. И кажется, главное, что пытается сказать нам актер: как хорошо, что мы стали больше ценить жизнь и своих близких. Те моменты, которые научил нас лелеять карантин.

Нелли Холмс: Можно узнать, где вы сейчас находитесь?

Джуд Лоу: Я в Лондоне.

Н.Х.: В вашем лондонском доме?

Д.Л.: Ага, у себя дома.

Н.Х.: Я посмотрела и «Третий день», и «Гнездо». Оба фильма мне очень понравились, но по разным причинам. Однако мне больше по сердцу тот Джуд Лоу, который предстает в «Новом папе», такой весь чистый и хороший, а не тот, которого мы видим в «Третьем дне», где он сначала нормальный, а потом начинает выглядеть все хуже и хуже. Когда именно вы поняли, что вам придется махнуть рукой на вашу внешность, чтобы вжиться в этот сумасшедший образ, который мне было по-настоящему интересно наблюдать?

Д.Л.: Знаете, это забавно, но я врос в «Третий день» очень быстро. На то, чтобы научиться такому, мне потребовалось много лет. Когда же за съемки берется такая замечательная компания творческих людей, будь то актеры, продюсеры, режиссер или сценарист, то не включиться очень трудно. Но, если честно, я вначале недооценил эмоциональное и физическое воздействие этой роли, которая меня всего просто вымотала. Однако, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж, — раз согласился, назад дороги нет. Самые тяжелые, думаю, были съемки в воде. Мы торчали в этой воде день за днем, а течение в том месте отнюдь не слабое. И вот время от времени прямо у меня на глазах кого-то из съемочной группы просто смывало и уносило вдаль. Конечно, их всех вылавливали, и все остались живы и здоровы, но тем не менее  каждый раз от этого зрелища у меня волосы вставали дыбом.

Н.Х.: «Гнездо» я смотрела на кинофестивале «Сандэнс», и этот фильм до сих пор стоит у меня перед глазами, потому что, по моему мнению, это удивительное исследование маскулинности. Роли, которые нам приходится играть на определенных этапах жизни, и состояния, которые нам приходится предъявлять окружающим, многое рассказывают о нашем внутреннем мире. Не могли бы вы поделиться вашими мыслями на сей счет? Чувствовали ли вы когда-нибудь, что не то чтобы вам обязательно надо поддерживать некий статус в глазах ваших друзей или ровесников, но очевидно, что от вас ждут именно этого?

Д.Л.: Я рад, что вы затронули эту тему, такую непростую и многослойную, которая и привлекла меня в этом фильме и которую мы много обсуждали, когда его создавали. И еще интересно, когда именно мой персонаж Рори О’Хара решил за нее взяться. Мне кажется, в то время роль мужчины в семье была чуть более женоненавистнической, и он вполне ей соответствует. И, конечно, мы узнаем о его прошлой жизни и видим, как он пытается увести и свою собственную семью, и себя самого от того, что он считает неудавшейся семьей. Но тему соответствия своей маскулинной роли, по моему мнению, всем нам, мужчинам, в определенном смысле еще раскрывать и раскрывать. Мне кажется, это злободневная дилемма, не так ли? Ее суть в том, как мы справляемся с уязвимостью и поиском любви. И в том, кто мы такие в своей душе в тот момент, когда ставим галочки в полях напротив таких качеств, как кормилец семьи, человек, добивающийся успеха в жизни, и прочих, по всей видимости, необходимых для того, чтобы быть успешным отцом или успешным мужчиной.

Н.Х.: Вот почему нам приходится покупать дома и машины побольше и подороже. В принципе, даже не для себя, а чтобы показать ….

Д.Л.: Чтобы показать всем и каждому, какие мы обеспеченные. Это, в общем-то, касается каждого из нас, не так ли? И это так сильно давит на всех нас. Мы сами взваливаем на себя эту тяжелую ношу, но и окружающая действительность на нас тоже вполне реально давит. И все для того, чтобы что-то показать другим. Вот поэтому фильм был для меня таким мучительным: он заставил двигаться по пересеченной местности, но на самом деле в этом была эмпатия и не было осуждения. И я предпочитаю думать, что, когда зрительская аудитория узнаёт моего персонажа поближе, то его начинают любить и верить в него, как в такого же зрителя, что и они сами. И тут он всех огорчает, как огорчает свою семью. Что же касается меня самого, как вы спросили, то да, по правде говоря, я думаю, я такой же, как все. Я стараюсь бороться с такими требованиями среды, пытаюсь разобраться со своим самоощущением того, кем и чем я хочу быть на самом деле, а не обращать внимания на то, что другие — мои соседи или кто угодно еще — думают обо мне. Я полагаю, что ключ к этому ларчику в том, чтобы так или иначе запустить в своей душе некий учебный процесс и научиться говорить об этом с самим собой.

Н.Х.: На данном этапе вашей карьеры что должен вам дать или предложить проект, чтобы вы на него подписались? Должен ли это в каждом случае быть новый жанр? Или нечто, чего вы до сих пор еще не пробовали делать? Что именно это должно быть?

Д.Л.: Прежде всего — люди. Я всегда смотрю, что за люди в проекте и вокруг него, что они сделали до этого, будет ли это опыт, через который мы вместе вырастем в нечто новое, ведь с интересными, умеющими сотрудничать и талантливыми людьми обычно получается создать что-то интересное. Это попытка решить некое уравнение и найти способ создать нечто успешное. В этом нет никакого волшебства, ведь заранее никогда не знаешь, что в итоге получится. Можно лишь надеяться на интересное совместное путешествие и столь же интересный результат. Поэтому, я думаю, все действительно начинается с людей. Разумеется, не я один так считаю. Я вообще-то не люблю повторяться, хотя, конечно, такое бывало. Да, мне часто бывает любопытно попробовать то, чего я раньше не делал. По-моему, это неплохо, если при этом я немного боюсь или волнуюсь, ведь страх, внушаемый новизной, создает довольно хорошую стартовую площадку для работы. Я не из тех, у кого обязательно есть список киножанров или стилей, в которых надо непременно себя попробовать и которые надо как следует проработать. Мне вполне нравится находиться в свободном дрейфе, как я это в шутку называю, дожидаясь, пока на моем горизонте не появится то, что захватит мое внимание целиком и полностью.

Н.Х: «Третий день» заставил меня вспомнить Кафку. Не знаю, читали ли вы «Замок», где он идет туда и по каким-то причинам остается там навсегда.

Д.Л.: Угу.

Н.Х: И я люблю весь этот абсурд и все эти неожиданности. И я вот подумала о ваших взаимоотношениях с этим всем. Вам нравятся истории в духе Кафки? Конечно, в этом конкретном случае гораздо больше горя и всякого такого. Если это то, что вас привлекает, то почему?

Д.Л.: Я хочу сказать, я действительно хорошо знаю «Замок» и очень люблю литературу в жанре антиутопии. Эта страсть возникла во время съемок одного из моих первых фильмов — «Гаттаки». Изучая такие произведения, я просто влюбился в Евгения Замятина, написавшего роман-антиутопию «Мы», который, насколько я знаю, в этом году переиздается, причем в новом переводе на английский. Люблю и Кафку, и других писателей-антиутопистов. Да, я полагаю, во многих отношениях у меня есть склонность к таким повествованиям. И, как я только что говорил, у меня никогда не бывает никакого плана, но я просто жду, пока что-то само не возбудит мое любопытство. А в этом случае все началось с дружбы с Феликсом Барреттом (Felix Barrett), художественным руководителем и одним из продюсеров театральной компании «Панчдранк» (Punchdrunk). Мы знаем друг друга много лет. Он пришел ко мне с этой идеей, такой важной и по сути очень простой: человек прибывает куда-то и почему-то не может покинуть это место, а потом вдруг осознает, что это своеобразная метафора его собственного ментального состояния. И когда благодаря перу блестящего писателя Денниса Келли (Dennis Kelly) эта идея наполнилась сюжетным содержанием, стало совершенно очевидно, что это будет интересная, своевременная и изобильная вещь. И мне очень понравились и эта как бы история внутри другой истории, и этот парень, оказавшийся в ловушке, сначала физически, а потом и ментально на этом острове его собственного горя и чувства изоляции. И я думаю, есть еще один важный компонент такой литературы, который, может быть, я еще не упоминал, а именно — присущий ей юмор. Роман «Мы» изобилует метафорами и аллюзиями к нашему собственному состоянию, которые, я думаю, если вы в этом смысле похожи на меня, то согласитесь, показывают, что мы, люди, в своих поступках часто ведем себя до нелепости смешно. Конечно, это иногда, наоборот, сильно огорчает, но в то же время во многих отношениях наше поведение бывает, бесспорно, абсурдным. Я полагаю, Деннис умеет это блестяще передать. В «Третьем дне» есть очень смешные моменты, которые, я надеюсь, все зрители заметили. 

Н.Х.: Каким, по-вашему, должно быть семейное гнездо? И каким образом в этой связи вы изменились не только как отец, но и как муж, чтобы создать такое гнездо?

Д.Л.: Не знаю, изменил ли по необходимости этот опыт мое мнение о том, что есть такое гнездо или каким оно может быть. Мне нравится это название, поскольку оно и ясное, и двусмысленное одновременно. Я полагаю, у всех нас имеется своя интерпретация понятия «домашнее гнездо» и того, что оно значит в жизни любого человека. Мне всегда смешно, когда, обсуждая некие ритуалы или дела с другими людьми, выясняешь, что, может быть, то, что ты делаешь у себя дома или как ты это делаешь, совершенно отличается от того, что и как делает кто-то другой, и тем не менее это абсолютно нормально. Возможно, ты это делаешь вслед за своими родителями и тебе комфортно так поступать. В границах своих гнездышек мы все интерпретируем жизнь очень и очень по-разному, и, мне кажется, это название обладает достаточной для этого «широтой». Знаете, я из тех, кто все пробует и рассматривает жизнь как возможность постоянного роста. Я считаю, что каждый день дает мне шанс стать лучше в моей социальной роли отца, мужа или друга, в моей профессиональной деятельности и, наконец, просто как гражданину цивилизованного мира и жителю планеты Земля. Поэтому я бы сказал, что такие фильмы, как «Гнездо», напоминают мне об огромной важности любви как фундамента семьи. Что следует отметить особо, так это то, что в фильме пары не расстаются, и в итоге остается оптимистическое ощущение того, что герои сумеют успешно пройти через все испытания. Я думаю, именно это ощущение нам и стоит сохранить, чтобы в дальнейшем лучше справляться с трудностями, лучше слушать и лучше понимать, как жить дальше.

Н.Х.: Мои поздравления с рождением вашего шестого ребенка!

Д.Л.: Благодарю вас!

Н.Х.: Могли бы вы в молодости представить, что станете отцом шестерых детей?

Д.Л.: Нет, не мог бы. Но я их всех очень люблю. Благодаря им я остаюсь молодым. Мы все собирались вместе буквально вчера. Моему сыну Руди исполнилось 19, и у нас был большой семейный ужин. Вполне возможно, мы теперь долго не сможем так собраться, поскольку сейчас в Лондоне вводится в действие новое правило — не собираться группами более шести человек. Видеть родных людей такого невероятно разного возраста за одним столом просто великолепно, по-настоящему великолепно! И видеть моих родителей вместе со всеми нами доставило мне ни с чем не сравнимое удовольствие, ведь мамина и папина семьи были немногочисленны. Нам с сестрой пришлось это, так сказать, компенсировать.

Н.Х.: Сейчас начинается игровой сезон Премьер-лиги, и мне бы хотелось узнать, за какую команду вы болеете.

Д.Л.: Моя любимая команда — «Тоттенхэм Хотсперз» (Tottenham Hotspurs).

Н.Х.: Гарри Кейн (Harry Kane).

Д.Л.: Точно, Гарри Кейн. Однако у нашей команды в этом сезоне какая-то черная полоса.

Н.Х.: Как будет 3 октября сниматься эпизод в прямом эфире? Как вы к нему готовитесь? Что это будет такое? У меня есть итальянские корни, и мне было интересно узнать, что Паоло Соррентино (Paolo Sorrentino) снял бы еще одного «Папу», просто чтобы снова поработать с вами и командой. Интересно, а вы бы тоже согласились на такое?

Д.Л.: О, да! Я бы — с удовольствием! У меня такое чувство, что меня приняли в почетные члены этой большой итальянской семьи. А Италию как страну я просто обожаю! очень люблю туда приезжать, люблю там работать, а эта конкретная съемочная группа — по-настоящему очень сплоченная команда. Нам здорово работалось вместе. Поэтому да, я очень надеюсь, что мы создадим что-нибудь еще, а я готов сыграть хоть Ленни, хоть кого-то другого. Этот человек невероятно творческий и плодовитый, он всегда что-то делает, что-то пишет или что-то замышляет. Так что, надеюсь, в один прекрасный день что-нибудь да и появится снова. А эпизод в прямом эфире был ключевым моментом первоначального замысла, который мы обсуждали еще перед съемками «Третьего дня». Я уже говорил о Феликсе Барретте, одном из продюсеров и художественном руководителе театральной компании «Панчдранк», делающей невероятно иммерсивные постановки по всему миру. Если они и не сами изобрели этот театральный формат, то именно они сделали его весьма успешным и прибыльным. Идея Феликса в том, чтобы сделать «сплав» разных шоу-форматов. Он сказал: «Разве не здорово было бы смотреть фильм или телепередачу, где действие переходит в прямой эфир, когда экран, как занавес, как бы раздвигается, и зритель оказывается в гуще событий, происходящих в реальном времени?» История внутри истории подразделяется на три главы, действие которых происходит на острове Оси: «Лето», «Осень», в которых находится мой персонаж, и «Зима». Если вы видели фильм, то знаете, что на острове проходит некое празднество, устроенное островитянами, имеющее немного зловещий оттенок. Эпизод в прямом эфире и есть этот самый праздник. Зрители, разумеется, не могут попасть на настоящий остров, поэтому мы создали некое театральное действо, в котором участвует порядка 200 человек, а все происходящее на острове снимает только одна камера на протяжении 12 часов. Компания «Панчдранк» занимается репетициями этого эпизода. А моя к нему подготовка заключается в том, что я играю эту роль уже 5 месяцев и знаю ее вдоль и поперек. А поработав с Феликсом, я понимаю, как и к чему он готовит труппу. В нужный момент меня выпустят на сцену, и посмотрим, что у нас получится.

Н.Х: За последние полгода жизнь человечества встала с ног на голову. Не могли бы рассказать, как вы справляетесь с этим? Как вы распределяете время в новых условиях? Как вы сохраняете голову на плечах? Как поживают ваши родители в это жуткое для всех родителей планеты время?

Д.Л.: Ага, спасибо за этот вопрос. Мои родители в порядке, хотя, конечно, и волнуются немного, как и все люди их возраста. Но они держатся молодцом, благодарю! Я же, как, видимо, и все, в этой ситуации занимаюсь наведением порядка, делая и доделывая всякую всячину, которую из года в год и так много лет все время откладывал на потом. Вот теперь я потихоньку делаю разный мелкий ремонт по дому типа устранения скрипа дверных петель и тому подобное. Мне очень повезло, что я все это время нахожусь в Лондоне и имею возможность проводить много времени с семьей. Это для меня просто фантастика! Мне очень понравилось бывать на свежем воздухе в своем саду и наблюдать, как он расцветает. Ведь это же большая удача — иметь и сад, и возможность им любоваться. Я же очень люблю заниматься садоводством. Ну а в остальном, да, я на паузе, поскольку как раз, когда был объявлен карантин, планировалось, что мы начнем снимать «Фантастических тварей 3», и я уже все отрепетировал и был готов к делу, а тут раз — и все было поставлено на паузу. На прошлой неделе мы наконец-то вернулись к работе. Но это все, конечно, продолжало крутиться в моей голове все это время.

Н.Х: Что вы выращиваете в вашем саду?

Д.Л.: Боже! Все на свете! Мне особенно нравятся акации, а от своей глицинии я просто без ума! Я подстригаю ее каждый день и очень хочу, чтобы она покрыла всю заднюю часть дома. Ну, еще у меня есть парочка карликовых деревьев в горшках, выращиваемых по японскому методу бонсай.

Н.Х: Просто для уточнения: сейчас ваши родители в Лондоне или во Франции?

Д.Л.: В Лондоне. Они были и остаются здесь на все время карантина.

Н.Х.: Какие вы сделали выводы, если сделали, в последние полгода о взаимодействии со СМИ? Вы привычны к работе на камеру, и у вас нет необходимости лично общаться с журналистами, а можно давать интервью из дома по зуму. Это то, что вы бы хотели продолжать делать и после окончания карантина? Ваш фильм будет участвовать в кинофестивале в Цюрихе. Считаете ли вы, что без вашего личного присутствия на фестивалях вашим фильмам будет сложнее победить? Скажите, пожалуйста, несколько слов не только об игре перед объективом камеры, но и обо всех остальных аспектах актерской работы в новых условиях.

Д.Л.: Ага. Ну, знаете, прежде всего я должен отметить, что, как и все, я на самом деле еще только привыкаю к этому формату, пытаясь понять, что это такое и как оно должно выглядеть. Мне в принципе нравится взаимодействовать с людьми в непосредственном контакте, то есть, разговаривая, находиться с собеседником в одном помещении. Такая динамика лучше всего соответствует тому, что я называю чувством связи с другим человеком. Тем не менее, если дистанционное общение безопаснее и для людей, и для окружающей среды, поскольку означает гораздо меньше перемещений по планете с помощью авиации и так далее, то я только за. Думаю, это тот случай, когда надо хорошенько взвесить и плюсы, и минусы, не так ли? По моим ощущениям, либо мы столько всего упустим, если будем теперь всегда действовать таким образом, либо, на самом деле, ради старого формата общения не стоит пускаться в дальнюю дорогу. Я пока еще не знаю, что лучше. Действительно не знаю. То есть пока я вижу, что в данный момент это так, как есть, и благодаря общим стараниям все получается. А как будет дальше, пока непонятно. Поживем — увидим. Возвращаясь к одному из пунктов, вами затронутых, о чем действительно стоит поговорить, так это о кинофестивалях. Конечно, это важная площадка для показа небольших фильмов, знакомства с новыми создателями кино и для тех кино-фанатов, что любят ходить в кинотеатры. А нам фестивали помогают понять, как надо работать в дальнейшем. И вы правильно отметили, что для этого актеры и другие кинодеятели хотят присутствовать лично, чтобы поддерживать свои произведения и вызывать у зрителей желание их посмотреть. 

Н.Х.: Раз уж вы вспомнили о «Фантастических тварях», не могли бы вы намекнуть, что можно ожидать от этой новой части? 

Д.Л.: Внесены некоторые изменения, связанные с переездами. Мы не смогли получить то место, которое хотели, поэтому пришлось выбрать другую страну. Кстати, это был не Берлин. И пока это все, что могу вам сообщить. Где мы окажемся в итоге — по-прежнему секрет.

Н.Х.: И «Гнездо», и «Третий день» начинаются в тот момент, когда ваши персонажи говорят по телефону. Каким-то образом вы сумели выразить весьма широкий диапазон эмоций — от радости до шока — за очень небольшой промежуток времени. Каким образом вы репетировали эти сцены? Что помогает вам подготовиться к тому, чтобы вот так, без каких-либо видимых усилий, так блестяще играть такие вещи?

Д.Л.: Ну, обычно я отрабатываю такие диалоги и до, и в день съемки не только с моей стороны, а с обеих, то есть мне кто-то помогает сделать беседу двусторонней. Я не знаю, кто именно сказал, что актерская игра — на 70% слушать собеседника, но я с этим полностью согласен. И очевидно, что суть телефонного разговора именно в том, чтобы слушать, поскольку собеседника увидеть невозможно, а в разговоре участвует только его голос. Марк Манден (Marc Munden), режиссер «Третьего дня», хотел, чтобы в этой конкретной сцене мои реплики звучали на самом пределе эмоций. А потом, как правильно говорится в вопросе, очень-очень быстро прокрутить по новой, там, где его сознание получает как бы первичное впечатление о немного эксцентричном эмоциональном состоянии Сэма. И вот мы репетируем, а я только помню, как Марк меня подгоняет: «Быстрее! Быстрее! Еще быстрее! Пробей же и этот потолок!» У него это хорошо получилось, и нам удалось все это снять в первый же день, благодаря чему я сэкономил много сил.

Н.Х.: Чуть раньше вы говорили о ваших детях. Интересно, в ком из шести вы видите максимум себя самого? Вы также упоминали ваших родителей. Я не вполне уверена, поняла ли я вас правильно, когда вы сказали, как это здорово видеть их вместе с вашими детьми, поскольку их собственное детство или семьи были не столь счастливыми. Не могли бы вы остановиться на этом поподробнее? Сначала ваше дитя. Кто из шести больше всех остальных Джуд Лоу и почему?

Д.Л.: Ну, они все — свои самости. Я еще не понял, в ком из них меня больше. Мой старший сын похож на меня внешне, и, конечно, у него есть похожие качества. Тем не менее он очень даже сам по себе, как и все остальные. Ведь в этом и есть настоящая радость родителя: ты видишь в своем ребенке чуть-чуть от себя, чуть-чуть от его матери, но видишь и то, как прямо на глазах эта личность растет и развивается в себя самого, верно?  Мои родители были приемными детьми, поскольку оба осиротели. В новых семьях им было хорошо, но это были очень маленькие семьи. Приемные родители и мамы, и папы были невероятно любящими и прекрасно заботились о них. Но обе пары были уже в преклонных годах и умерли, когда мои родители были еще очень молоды. Когда же они поженились, то смогли создать и поддерживать по-настоящему семейную атмосферу, а когда пришло наше время, моя сестра и я значительно увеличили племя Лоу количественно.

Н.Х.: Значит, ваши родители вернулись в Лондон на время карантина?

Д.Л.: Нет, когда был объявлен карантин, они были здесь уже давно. И мы с сестрой очень просили их остаться. Я рад, что они так и сделали. Мне кажется, мы все очень хотели, чтобы наши любимые близкие были рядом. Ведь так?

Н.Х.: Бесспорно! Я задала этот вопрос, поскольку, когда вы говорили о ваших родителях рядом с вашими шестью детьми на дне рождения, я уверена, вы были не только гордым папой, но и гордым сыном в окружении всей своей семьи. Верно?

Д.Л.: Это было просто прекрасно! Этот карантин научил нас лелеять такие моменты, как нечто совершенно особенное и очень важное!