Хамелеоноподобный вирус диктует новые правила и создает новую реальность. Кажется, что он наделен разумом и притворяется чем‑то другим: то обычным гриппом, то бронхитом, то вообще протекает бессимптомно. Нам тоже придется многое изменить и отказаться от важных вещей, считает Массимилиано Варриале, общий и колоректальный хирург, практикующий в частной клинике и государственной больнице в Риме.
Недавно лауреат Нобелевской премии по медицине Люк Монтанье, используя результаты исследования ВИЧ, высказал предположение о том, что COVID-19, весьма вероятно, был искусственно разработан в лаборатории. И произойти это могло в стране, первой пострадавшей от начавшейся пандемии, — в Китае. Его мутации могли стать возможными из‑за искусственной обработки, как и высокий уровень смертности от него. Эту гипотезу отрицает сам Китай, отрицает и ВОЗ, где сильно китайское влияние, а это парадоксальным образом убеждает многих членов мирового сообщества в том, что такое предположение — правда. Не исключаю такой возможности, хоть и не уверен в этом на 100 %.
Изменится и национальный характер: итальянцы не будут такими же открытыми, как раньше, способность к спонтанным объятиям уйдет в прошлое, как и, надеюсь, пандемия.
Есть ряд факторов, внутренних и внешних, которые сделали новый коронавирус особенно опасным для нашей страны. Во-первых, мы абсолютно ничего о нем не знали на момент его распространения в Китае и позже в Италии. Уже в процессе разгорания пандемии мы изучили его структуру, классифицировали как РНК-вирус малого размера, установили особенности и способы передачи. Его было трудно диагностировать на ранних этапах: мы ничего не знали об инкубационном и продромальном периодах, о клинических сценариях его развития и об иммунизации в результате перенесенного SARS-CoV-2. Заражение сложно выявить, потому что этот вирус подобен хамелеону: то проявляет типичные для обычного гриппа симптомы, связанные с потерей обоняния и вкуса, причем через несколько дней симптомы могут исчезнуть, но при этом легкие будут разрушаться из‑за атипичной пневмонии, то он проходит вообще бессимптомно, но на каком‑то этапе оказывается, что развилась двусторонняя пневмония с низкой сатурацией, васкулитом или полиорганной недостаточностью, приводящей к смерти.
Во-вторых, для нас оказалось сложным провести радикальную социальную изоляцию сразу. Не хватало хирургических масок, человеческих ресурсов и больничных мест. С другой стороны, не было еще знаний для внедрения действующих и эффективных терапевтических схем, которые работали бы вне больничного пространства. И, наконец, в последние 20 лет в Италии не проводилась политика серьезного возмещения больничных расходов: кадровые и технологические ресурсы были истощены, как и возможности массового приема зараженных и ухода за больными. Именно это делает затруднительным прогноз о том, когда наступит серьезное улучшение в нашей стране. У нас есть регионы с порогом заболеваемости ниже 1 % — это центральная и южная Италия. Но в то же время на севере — в Пьемонте и Ломбардии — по‑прежнему много новых COVID-19‑позитивных больных и смертельных исходов.
Даже вылечив больного, мы не можем быть уверены в том, что он не заразится снова. Риск рецидива значителен: через 120 дней после перенесенного заболевания у человека происходит полураспад эритроцитов, с которыми, как показали ретроспективные исследования, связаны белки SARS-CoV-2.
Осложняющим фактором для восстановления пациентов после COVID-19 я бы назвал при этом психологический аспект. Все видят, что лечения нет, но даже после положительной динамики и выздоровления пациенты страшатся повседневной жизни. Драматические моменты были связаны с ожиданием отрицательного теста на COVID-19, а затем с функцио-нальными и структурными последствиями для пищеварительного тракта, сердечно-сосудистой системы, печени, поджелудочной железы и почек.
В марте мне пришлось оперировать плановых больных с раком прямой кишки. Мы не проверяли их на коронавирус, но предприняли все мыслимые меры безопасности с учетом вероятного заражения — пандемия была в разгаре. Они были прооперированы без мазка, но через короткое время у них появились симптомы COVID-19. В первый момент мы испытали сильное смятение, но быстро нашли подходящую терапию, и они выздоровели. Помню свое волнение и беспокойство о коллегах, которые были тогда в операционной, страх за моих детей и жену, к которым я приходил домой. К счастью, принятых нами мер оказалось достаточно, все закончилось благополучно.
Удивительным для меня оказалось отношение многих политиков к людям и к работникам сферы здравоохранения. Была проявлена фатальная близорукость, пандемию недооценили. Символическим для этого периода стал контраст между отношением политиков и государственных деятелей и тем, как объединились сами люди. Врачи отказались от возможности видеть свои семьи, дружно ушли в изоляцию от своих близких и, взявшись за руки, посвятили себя только одному общему делу: спасению жизни пациентов. Я врач и не считаю своим делом критиковать государство, требовать от него каких‑то правильных шагов. Но единственное средство, способное предотвратить массовое бедствие, — социальная изоляция, и вводить ее нужно как можно раньше.
Жизнь каждого итальянца изменилась сейчас, особенно это касается медицинских работников. Я не вижу своих друзей, родственников, семью. Это и ответственность человека в отношении распространения вируса, и долг хирурга, работающего с пациен-тами с COVID-19. Моя профессиональная жизнь мало изменилась, стал лишь более высоким уровень защиты для снижения риска заражения.
Мир сделал большой шаг назад, экономике стран нанесен серьезный вред, люди потеряли работу и привычный уровень жизни. Пройдет довольно много времени, прежде чем мы вернемся к «доковидной» реальности. Изменится и национальный характер: итальянцы не будут такими же открытыми, как раньше, способность к спонтанным объятиям уйдет в прошлое, как и, надеюсь, пандемия.
Нам остается только делать выводы, относиться с осторожностью к вероятным путям заражения: носить маски, защитные очки, держать социальную дистанцию, часто мыть руки. И это те привычки, которые мы должны взять с собой в будущее, чтобы вторая фаза — осторожное и постепенное ослабление карантина — не привела к эскалации пандемии. Чтобы погибшие врачи и простые граждане не стали пустой жертвой. В память о них.
