Совместно с благотворительным фондом помощи научным исследованиям «Глобальный Альянс Содействия» World Arabia запускает серию публикаций об ученых, основателях стартапов и визионерах от мира науки. Петр Белый – кандидат медицинских наук, председатель Совета директоров ГК «Промомед», которая стала одним из лидеров российской фармацевтической отрасли. В 2020 году, в разгар пандемии COVID-19, «Промомед» смог разработать и наладить производство противовирусного препарата, на полтора года раньше, чем в остальном мире.
Расскажите, как все началось? Как создавалась компания «Промомед»?
Дело в том, что, на мой взгляд, медицина не может не интересовать. У нас большое предприятие в Саранске, и мы естественно сотрудничаем с Мордовским национально-исследовательским университетом. Кстати, он называется МГУ (Мордовский государственный университет) но только имени Н. П. Огарева. Вместе мы проводим научные кафедры, совместные исследовательские работы и т. д.. А еще у нас регулярно проходит мероприятие, которое называется «Фарма — это любовь». И оно само по себе уже объясняет наше отношение к фарме. Последняя тема мероприятия звучала так: «Как полюбить свою работу». И я тогда подумал: «А как ее можно не любить?», — ведь ты каждый день занимаешься тем, что спасаешь чью-то жизнь.
Работа нашей компании в первую очередь направлена на борьбу с разного рода инфекциями. И когда в 2020 году случился ковид, мы быстро разработали новый препарат. В марте у нас уже был лонг лист, а в апреле — шорт лист. И тогда же в апреле начались исследования. В июне-июле мы уже получили временное разрешение на препарат, а в сентябре — постоянное. И так как сперва еще мало кто понимал, что происходит, то в начале по тем прогнозам, которые нам давали, сколько потребуется препаратов, эта информация даже близко не соответствовала тому, сколько их потребовалось в реальности. Нам говорили, что нужно будет всего 200–300 тысяч упаковок до конца года, а в реальности понадобилось миллион упаковок каждый месяц.
И как вы с этой задачей справлялись?
Рассказываю. Все сразу поняли, что это будет круглосуточная работа, загрузка в выходные дни и т. п. Это даже не обсуждалось. Но поскольку у нас очень большое фармакологическое производство, и то как правило большие пачки по 40 таблеток, нам пришлось под этот препарат освободить все производство. Мы на тот момент больше ничего не производили. Дальше мы поняли, что если работать в три смены, то у нас получается три перехода и мы теряем ровно три часа в день. Потому мы решили перевести людей на две смены и то дало нам лишних два часа в день. Это была орошая прибавка к производительности.
В общем родину мы не подвели, весь необходимый объем сделали. Мы спасли на тот момент десятки тысяч жизней людей, которые на тот момент находились на грани жизни и смерти. И это все не может тебя не цеплять и не зажигать. И вся эта фарма — это история про любовь
Какие разработки сейчас делаются на предприятии, и что в дальнейшем планируете производить?
Возвращаясь к ковиду, хочу сначала сказать о том, что он показал у нас в стране с точки зрения исследовательского потенциала. Сопоставлю две даты. Весь мир принял как золотой стандарт терапии ковида «молнупиравир», (в нашем случае он называется «эспервир») который был разрешен к применению в Европе и США в конце 2021 года. Теперь если сравнивать, конец 2021 года и середина 2020-го. Полтора года разницы. То есть мы в в России, которая считается не самой первой страной по инновациям в фармацевтической области, уже полтора года лечили людей самой прогрессивной терапией. без гигантских перестроек фармацевтической индустрии. Это лишний раз доказало, что у нас все есть: потрясающий интеллектуальный потенциал, воля к победе. И пандемия снова показала, что этот прорыв возможен.
И сегодня мы наблюдаем значительный рост фармакологии: доказано и практически исполнено, что любое существующее в мире лекарство мы можем воспроизвести в нашей стране. И делаем это очень успешно, зачастую с большим уровнем безопасности, чем в Европе. Приведу пример. Недавно мы сделали большое открытие: таблеточное и капсульное производство, в котором люди не принимают участия. передача от агрегата к агрегату происходит по бесконтактной системе. Первый контакт со внешней средой происходит уже с готовой таблеткой. Это исключает возможную человеческую ошибку. Всем управляет компьютер, в смену вместо двадцати человек работает один, наблюдая за компьютеризированным процессом. Наш уровень фармбезопасности – максимальный. На тот момент, когда мы заказывали это оборудование подобных производств в Европе было всего три-четыре из нескольких тысяч. Сейчас возможно больше. И ответ на такой часто задаваемый вопрос, какая таблетка лучше, импортная или отечественная, звучит так: та, при производстве которой выше уровень фармбезопасности. Территория при этом вообще не имеет значения. И Россия – страна, в которой такое производство есть на нашем «Промомеде».
Что будет дальше происходить с российским экспортом и с экспортом всей мировой индустрии? Дело в том, что никому не нужно закупать то, что легко производится и, соответственно, его же поставлять. Серьезный бизнес на этом делать просто невозможно. А можно поставлять ту продукцию, которая дает новое качество:
· если ты лечишь то, что раньше не лечилось
· если ты что-то лечишь эффективнее
· если лечишь безопаснее
· если лечишь короче по времени
· если сокращается количество средств, применяемых в терапии
Сейчас именно эта история в фармаиндустрии развивается с огромной скоростью.
Россия осознала, что она в состоянии владеть технологиями, любую интеллектуальную идею можно превратить в практический результат. Вся фармакология это глубоко философский процесс. Мы делаем очень сложное очень простым. Мы должны хорошо понимать биохимию процессов, технологию процессов, хорошо разбираться в огромном количестве параметров и данных для того, чтобы человек успешно выздоравливал. И результат этих изысканий превращается в обычную таблетку. Условно, та таблетка, которая раньше действовала за пятнадцать минут – сегодня уже действует за пятнадцать секунд. Это и есть инновационный препарат, и мы его можем предложить на мировом рынке. И как только у тебя в рука появляется инновационный препарат — рынком становится весь мир.
Несмотря на нынешние ограничения экономического характера, мир не заканчивается на странах США и Европы, их меньшинство. А большинство готово принять наши разработки на свои рынки.
К сожалению, существует стереотип, что все качественное нужно обязательно закупать за рубежом. Тем не менее, наши стартапы в медицине до сих пор продолжают взаимодействие с зарубежными партнерами и успешно развиваются. Как на вашем производстве? В какие страны идут поставки и по каким направлениям?
Для нас то такой очень важный сегмент. Мы довольно большие объемы продукции традиционно поставляем в страны СНГ. Есть у нас свое представительство и во Вьетнаме. Но, если оценивать весь мир с точки зрения, какое направление рынка для нас самое интересное, — это Юго-Восточная Азия, страны Африки, например, тот же Вьетнам, Филиппины, Индонезия, страны андского региона с большим количеством населения, которые бурно растут и развиваются, но при этом еще не избавились от тех болезней, про которые мы давно забыли.
Отдельная тема в этом разговоре — Китай. Там интерес к инновациям даже больше, чем в США. Очень интересная тема — работа со странами Персидского залива. Многие российские фармацевтические компании идут в том направлении. И мы в их числе, так как можем много чего им предложить. Это доступ примерно к 40 странам, которые не смогут у себя построить фармопроизводство подобное нашему на нужное им количество наименований препаратов. Дальше возможна передача некоторых технологий производства, помощь в его организации на месте. Не так много в нашей стране да и во всем мире компаний подобных нашей, имеющих возможность сходу предложить такие решения.
Что из перспективных разработок вы сейчас планируете делать?
У нас хорошо развита база производства химических препаратов для лечения онкологии. Наша задача и в этой области давать решения, которых раньше не было. Ну или по какому-то из факторов лечить лучше.
Вообще будущее медицины – это биологическая терапия во всех ее возможных проявлениях. К чему мы идем? Мы можем остановить патологический процесс в тех заболеваниях, где раньше не могли этого сделать – это онкологические, аутоиммунные, орфанные и сердечно-сосудистые заболевания. И это очень важно. У нас на сегодняшний день есть огромный арсенал лекарств химической природы, но также должен быть целый ряд лекарственных препаратов биологической природы. Надо все время стремиться к тому, чтобы в фармоиндустрии постоянно появлялось что-то новое. При этом терапия обязательно должна быть этиологической, то есть двигаться в том направлении, когда можно было бы влиять на причину заболевания. И здесь уникальную возможность нам дает генная терапия. К примеру стоимость РНК-терапии, будет гораздо меньше по сравнению с лечением при помощи моноканальных антител. Это значит, что таким образом можно вылечить гораздо большее количество пациентов. РНК-терапия подразумевает возможность построения лекарства не для одного типичного рецептора, а сразу для нескольких. Это путь к индивидуальной терапии, когда всего одна капсула в день или одна инъекция излечит навсегда от заболевания, при котором раньше необходимо было делать ежедневные инъекции и осуществлять контроль за своим состоянием. И после этого человек прекрасно живет всю жизнь. А цена ущерба комфорту и качеству жизни минимальная. Рано или поздно мы все к этому придем. И это путь к поистине счастливой жизни, когда есть возможность заниматься любимым делом, воспроизводить здоровое потомство и. т. д.
В этом плане Россия уже доказала — все, что можно сделать, будет сделано.
Что из последних мировых открытий в медицине больше всего потрясло, заинтересовало?
Многое из того, что удивляет, уже известно. Так или иначе мы каждый день имеем возможность посмотреть в новом ракурсе на то, что уже открыто. Тот же Нобелевский комитет присуждает премии за достижения, которым уже несколько десятков лет, или достижения, на которые так внимательно не смотрели раньше. Либо тогда, когда они были открыты, и невозможно было оценить те достижения, полученные через много лет.
Книга, которую вы бы рекомендовали всем прочитать, может что-то из прочитанного в последнее время?
Александр Дюма «Три мушкетера». Это великая книга, где есть всё. Могучий философский трактат, который я всем рекомендую. Считаю, что эта книга не для тинейджеров.
