Путь творческого человека — это взлеты и падения: за черной полосой всегда идет белая, после прекрасного концерта наступает опустошение, вдохновение приходит вместе со страхом его потерять. Где черпать внутренние ресурсы, какие цели первичны, а какие вторичны — об этом в своей колонке расскажет лидер absolute soul группы SHOO Шуня Балашова.
В нашей семье нет музыкантов, но родители всегда чутко относились к моему выбору и всячески поддерживали меня. Школа в Москве добавила мне уверенности в себе: сейчас кажется, что мы проводили больше времени на сцене, чем в классе. Сначала это был хор в ансамбле Локтева; наши отчетные концерты во Дворце пионеров были похожи на «Сорочинскую ярмарку»: народные танцы, гусли, хор, балет — и так с утра до вечера. У меня не было сомнений, какой дорогой идти, несмотря на эмоциональные качели — смогу ли я, получится ли?
Творчество невозможно без вдохновения, поэтому каждый музыкант боится, что оно может не прийти. Жанна Агузарова как-то сказала в интервью: «Однажды я потеряла голос — я закрыла глаза и упала от страха». Я хорошо ее понимаю: для меня потеря вдохновения была бы так же трагична. Этим я объясняю постоянное чувство тревоги, с которым живу, — оно обеспечивает мне эмоции для создания музыки. Я, наверное, не доросла пока до понимания творчества на волне радости — «солнышка в руках», как я это называю, поэтому больше песен и музыки пишу от негативных, «темных», тревожных чувств.
Такими людьми для меня стали родители: папа с самого начала помогал мне с моим проектом, мама всегда была рядом, и вся семья очень поддерживала и поддерживает сейчас мои проекты и начинания. Мой совет старейшин — моя команда, с которой мы говорим на одном языке и решаем все сложные вопросы. Иногда в ответ на искренний интерес и тепло я получаю очень холодный отклик со стороны людей из музыкального мира. Это меня не обескураживает — я понимаю, что творческие люди держат дистанцию, охраняя себя. В мире не так высок градус доверия между людьми. Я верю только в то, что хорошие поступки вернутся к тебе чем-то действительно хорошим, а плохие — плохим.
Меня часто спрашивают, в каком стиле мы играем, свойственна ли нам разнонаправленность или это одна и та же песня на разных языках? И здесь тоже важно сохранить веру в то, что делаешь. Поначалу я смущалась и испытывала сомнения — правильно ли бесконечно экспериментировать? Но потом я позволила себе делать то, что хочу. Песня — это разговор с собой. Тебе захотелось написать именно такую песню, ты ее написал. Следующая должна быть другой — повторяться нельзя, нужно идти вперед, меняться. Майкл Джексон, например, постоянно менялся — этим я объясняю его неизменную популярность. У меня нет какого-то одного определенного стиля — отовсюду набрано понемногу. Я считаю, что иначе не получится ничего нового и интересного, не будет открытий. Иногда про нас говорят — абсолютный соул. Нам подарили это название, и оно закрепилось за нами в значении «всеобъемлющий», «не знающий границ». Есть такой термин в стилях музыки world music — народная, этническая музыка, переложенная на современный лад. В таком понимании world music про нас, но потом значение этого термина сузилось, его свели к народным направлениям. Один музыкальный критик дал нашему стилю название экзотик-фьюжн. Мне показалось, что так оно и есть: фьюжн — это о том, что мы сочетаем — джаз, соул, блюз, арт-рок, а экзотик — об этнике, действительно экзотических нотках и инструментах, которые мы используем и внедряем в нашу музыку; мне нравятся все «этники», хочется экспериментировать с ними. Можно назвать наш стиль и экомузыкой, но при этом джаз — основа основ, подобно тому, как философия является основой всех наук.
Иногда я задумываюсь о том, к чему я иду, чего бы мне хотелось. Я не человек маленьких пространств, поэтому хочу выходить на большую сцену. Но не думаю о зарабатывании миллионов: средства, безусловно, важны для творчества, потому что тогда ты свободен, можешь думать только о музыке, а не о том, как выжить. Но моя мечта — продолжать петь на русском языке, расти вместе с моей командой, быть нужной своей аудитории и знать, что меня услышат и что мне есть кому рассказать свою историю.
Такой я вижу свою миссию: идти вперед, ощущая ответственность перед теми, кому мы интересны и важны.
