Постоянный и практически неистребимый соблазн — заставить мозг думать правильно. То есть не отвлекаться на мелочи, например. Не заваливаться в прокрастинацию, а усердно искать и выдавать гениальные тексты, математические формулы и шахматные комбинации. Пока что никому это не удалось. Отчаявшись договориться с собственным мозгом, человек принялся создавать всевозможные искусственные мозги и даже приблизился к созданию искусственного интеллекта. Но все эти впечатляющие успехи, тем не менее, не отменяют того факта, что мы понятия не имеем, как работает мозг и откуда в нем появляются мысли, о чем не устает напоминать ученый и популяризатор науки Татьяна Черниговская.
Одно из величайших заблуждений человека — это идея, что людей, говорящих с нами на одном языке, мы легко и точно понимаем, а с иностранцами взаимопонимание под вопросом, потому что они говорят на другом языке. Правда же состоит в том, что все говорят на «другом» языке, в том числе те, кто разговаривает по-русски.
Чтобы понять кого бы то ни было, нужно много про него знать: что он читает, где и чему он учился, каковы его взгляды на мир. Когда мы говорим о взаимопонимании, то язык ни причем, а важен для процесса понимания тип культуры, к которой принадлежит человек. Если вы с иностранцем принадлежите к одному типу культуры, то вероятность, что вы (при обоюдном стремлении договориться, само собой) поймете друг друга гораздо выше, чем в ситуации, когда вы пытаетесь понять или объясниться с соотечественником, говорящим по-русски, но принадлежащим к другой культурной, мировоззренческой парадигме.
При этом не существует предопределенности в смысле языка, скажем, если вы сформировались как личность в определенной среде, то, естественно, вам будет комфортно говорить на языке этой среды, но это всегда вопрос личного выбора — каким языком вы хотите пользоваться. Я умею говорить на разных языках, не только иностранных, я имею в виду и регистры русского языка, но есть те, которые я предпочитаю. Я человек академической, интеллектуальной среды, я говорю таким языком, хотя я умею говорить и другим.
Мозг тренируется на все. Мозг — это такое устройство, такой монстр, который, если чего-нибудь и не умеет, то он не умеет не учиться. Это не фигура речи, это правда. На мозг влияет все: вот выпили зеленого чая — повлияло, мы поговорили — это навсегда в вашем, моем и в мозгу тех, кто это читает. Мозг не решето, из него ничего не высыпается. Все, что туда упало, там и легло. Если вы не можете это вынуть — это другой вопрос, может, и не надо вынимать? Какие-то воспоминания о травматичном опыте, актуализирующиеся в обычной жизни, это называют посттравматическим синдромом, напротив, желательно «выключить», и медики стараются придумать, как избавить человека от этого воспоминания. Мозг хранит всю информацию обо всем, что с вами происходило в жизни, обо всем увиденном, услышанном или прочитанном, но это не значит, что все это нужно.
Человек может быть недоволен своим мозгом, считать его менее эффективным, чем ему хотелось бы, при том, что для науки мозг остается величайшей загадкой, и любое открытие, приближающее нас к пониманию, как работает мозг, имеет огромное значение и способно повлиять на многие области жизни — начиная от медицины, до компьютерных технологий или обучения.
Для того чтобы развивать мозг, в том числе и в поиске той самой эффективности, ему нужно давать сложную работу. Чтобы тренировать мозг, нужно читать сложные книги, не читать дурацкие журналы и газеты, не нужно смотреть идиотские передачи. Нужно смотреть сложные фильмы, слушать сложную музыку, читать сложные книги. И это не для красного словца я сказала, это на самом деле то, что формирует ваш мозг. Это чистая правда. Поэтому, если мы хотим, чтобы у нас был плохой мозг, мы можем его фаст-фудом кормить, а если мы хотим, что бы он был хорошим, то читайте условного Шекспира, то есть те книги, для понимания которых необходимо усилие мысли.
Мы зависим от мозга тотально. И в хорошем, и в плохом, вкусно-не вкусно, весело — не весело, грустно — не грустно. У нас, кроме мозга, нет ничего, все остальное — так. Мы располагаем только той картиной мира, которую для нас создает мозг, и у нас нет инструмента, чтобы определить, точно он показывает нам реальность или нет. Если в мозгу чисто физически разрушены какие-то участки, то и наше восприятие окружающего мира изменится.
Или еще одна вещь — люди склонны догонять тех, кто оказался впереди в каком-либо деле. То есть они пытаются бежать по тому же пути, совершать те же действия в надежде, что сумеют бежать быстрее. Это бессмысленно. Правильный способ — бежать по другому пути. Нужно придумывать новые способы, а не догонять то, что уже выдумано. Это бессмысленно по определению, потому что их не догнать — они раньше начали бегать.
Еще одна неприятная штука: придумать этот новый алгоритм действий больше шансов у неспециалиста в той или иной сфере, в бизнесе, например. Для этого нужно широкое ассоциативное поле, которое набирается в других местах, на других полянах. Это не те поляны, где компьютеры стоят, это те поляны, где бабочки летают.
Я недавно начала маньячить на эту тему — зачем Шерлок Холмс и Эйнштейн играли на скрипке? Вот хочу знать. Играли чудовищно. Ну, один виртуально, а другой реально. Думаю, они переводили мозг в другой регистр. Англоязычная литература даже пишет так: «think different», или «let the mind one the bite selfie». Пусть мозг, о чем хочет, о том и думает.
