Россия — страна парадоксов и противоречий, постоянно мечущаяся между восторгом от собственной самобытности и желанием успеть за Европой и обогнать Америку. Путь реформ со времен Петра Великого и революция начала прошлого века, отменившая едва ли не всю предыдущую историю и культуру, — это путь потерь национальных традиций. Наш новый колумнист, историк моды, искусствовед, художник, автор книг, Александр Васильев — человек, для которого традиции не пустое слово, рассказывает об эстетике, красоте, настоящем и прошлом.
Искусство всегда должно быть современным, потому что оно всегда выражает потребность сегодняшнего дня, и традиционным, потому что новое вырастает только там, где есть корни. Важно определить — что мы называем современным, а что традиционным. Средства выражения в искусстве бывают разными: скульптура, живопись, архитектура, поэзия, музыка, литература, балет, театр. Эти разные виды искусства могут быть облечены в различные формы. Невозможно существование одного без другого, как невозможно жить в обществе, где были бы представлены только современные или только традиционные, старинные, проверенные временем формы. Очень важно взаимодействие и взаимопроникновение первых и вторых.
В момент бытования невозможно отличить настоящее искусство от коммерческого. Мы иногда превозносим современного автора, считая его самым великим на момент жизни. Проходит проверка временем — и о нем забывают. Австро-венгерского художника XIX века Ганса Макарта при жизни считали самым великим художником страны. Сегодня его почти забыли, картины потеряли свою былую ценность. То же случилось с его современником Генрихом Семирадским, знаменитым тогда же польским художником, который слыл гением живописи. Илья Глазунов в свое время именовался гениальным русским автором. Никоса Сафронова одни считают гением, а другие предполагают, что он только подписывает созданные кем-то картины. Что является искусством в этом ряду, решает только время. Для самих авторов важно быть востребованными при жизни, потому что это означает высокий гонорар и хороший прожиточный уровень. Для истории искусства вопрос о том, кто оставил весомый вклад, а кто был фигурой момента, решается только по прошествии ста лет от смерти. Ни один галерист сегодня не может предсказать, кого из современных художников мы оценим так же, как сегодня. Часто цены на современников бывают невероятно завышены из-за рекламы, поддержки в прессе и большого количества выставок. Но, возможно, в будущем они уйдут на второй или третий план.
Пока мы не дошли до того, чтобы искусственный интеллект создавал произведения искусства. И это вряд ли необходимо, достаточно человеческого интеллекта. Можно обойтись и без другой крайности — «животного интеллекта», условной обезьяны с кистью в лапах, рисующей что-то на холсте. Такие произведения продают потом за приличные суммы. Мне кажется, это не столь значимо для культуры. Важнее то, что делает творческий, мыслящий интеллектуал, не обязательно заключенный в сумасшедший дом. История искусства знает и такие случаи — так произошло с великим танцовщиком Вацлавом Нижинским и гениальным художником Винсентом Ван Гогом, творчество которых было значительным, но создавалось людьми с нездоровой психикой.
Один из самых востребованных на Западе дизайнеров наших дней — Демна Гвасалия, наш бывший соотечественник из Грузии. У себя на родине в Грузии или в России он никогда бы не пробился и был бы одним из многих, ибо здесь нет сегодня питательной среды, почти восстановлен «железный занавес» при одновременно обильной иммиграции жителей Средней Азии и Закавказья. Попав во Францию и получив образование на Западе, он внес струю эстетики бывшего СССР и девяностых годов в изнеженную модную мысль сегодняшнего дня. Его кредо в моде — это антиэстетика, уродство.
Если разобрать в деталях любой его силуэт, станет понятно, что он противоречит гармонии тел женщины и мужчины, теории цвета и светоделения и явно по своим фактурам не вписывается в каноны люкса и красоты, которым мы были привержены в ХХ веке. Но ХХ век закончился, и вполне возможно, что XXI век и есть век Демны Гвасалия, к которому я отношусь с пиететом и уважением. То, что сегодня нам кажется уродливым и непонятным, наши потомки, возможно, потом поставят на пьедестал и скажут, что идея переодеть француженок в советских школьниц была гениальной.
В России сейчас закладываются основы будущей культурной жизни; наше главное перепутье дорог — это Китай, Средняя Азия и Закавказье. Большое количество мигрантов из Средней Азии внесут свою лепту в искусство и культуру, и они, безусловно, изменятся. Дети от смешанных браков станут художниками, дизайнерами, появятся новые яркие цвета в тканях, новое течение — мусульманская мода, потому что все больше россиянок ходят в платках. Это все случится, но сейчас пока рано подводить итог. Мы подведем его в двадцать пятом году, через семь лет.
Пока в нашей моде еще сохранилось представление о русском стиле — это роскошь зимы: страсть к меху, головным уборам, к бриллиантам, которые по-настоящему красивы только на фоне снега, и никогда — на фоне солнца, страсть к вышивке и цветам, это особый взгляд на женскую красоту, которая у нас носит в основном кустодиевские формы — как у Натальи Гундаревой, Елены Соловей. Это румяная, чуть курносая, с красивыми волосами заботливая мама, которая и пирог испечет, и баньку натопит. Не измученная спирохета-кадавр, которая весит сорок пять килограммов и показывает всем в инстаграме, что она довольна, как черепаха, потому что съела один капустный лист и гордится этим. Русская женщина живет в морозном климате, холод у нас держится свыше шести месяцев в году. Русская кухня жирная, калорийная, не построенная на свежих продуктах вообще: в ней преобладают соленья, моченья, варенья и печенья, всегда супы, пироги, жаркое, каши, а в лучшем случае — бефстроганов и котлеты по-киевски. И это тоже традиция.
Я так долго говорил о кокошнике, о том, что стыдно выходить замуж в тайваньском букете из белых цветочков. И пришел час трагического осознания, что Россия не имеет собственного национального, народного костюма. В музеях этнографии каждой губернии висит свой вариант такого наряда, но его никто не носит, потому что Dolce&Gabanna не дали отмашку, дом Gucci, сегодня самый популярный, или дом Balmain не сказали, что можно ходить à la russe. Когда к нам приехали на футбол аргентинцы, испанцы, мексиканцы в национальных одеждах, наши пришли на матчи в американских джинсах, украсив лица триколором, который мало отличается от французского и голландского флагов, от того же американского — со звездами и бело-сине-красными цветами. Начался спрос на кокошники, на сарафаны; пока не на косоворотки, но дойдет и до этого. Я считаю, что мне удалось достучаться до людей: появляются коллекции, в которых представлены кокошники, сарафаны и кички. Традиция и связь с ней современной моды необходима в каждой стране. Это не значит, что так будут ходить по улице — такой необходимости нет. Это праздничная одежда для особых, торжественных случаев: свадеб, национальных праздников России, юбилеев. Японки тоже не ходят в кимоно каждый день, но они не отказались от традиций, от которых из-за революции были вынуждены отказаться мы. Наши традиции так презираемы, потому что у них были противники в лице большевиков, насаждавших свои воинствующие обычаи: «взвейтесь кострами синие ночи», вечный огонь и «вставай, проклятьем заклейменный». Россия — это добрая женщина с радушным, теплым лицом, а не злая торговка с автоматом Калашникова, которая разбрасывает бомбы и снаряды. Это плохое лицо России, и пока основная часть населения это не осознает, мы никогда не продвинемся вперед. Только положительное лицо художественной России: Большой театр, Третьяковская галерея, Эрмитаж, Русский музей, ВДНХ, прекрасный Художественный театр, наши традиции хора, ансамбль Моисеева, наши великолепные дизайнеры, поэты и литераторы — помогут на этом пути. Здесь и духовная жизнь — религиозная или светская. Это и есть наша культура, корень, от которого мы исходим и который уважают во всем мире. Никто не отменял творчества Толстого, Достоевского, Блока, Пастернака — это все наши великие ценности. Мы не должны себя отмежевывать и говорить, что у нас теперь есть только Дудь и группа «Ленинград».
Россия — первая страна, в которой уже, кажется, стало традиционным губить традиции. Елка — новогодняя, а Рождество — после Нового года. Почему тогда Новый год не справляют тринадцатого января по старому стилю? То же касается и языка. Мы сейчас живем в поколении троечников, публичные люди не могут связать без ошибок и двух слов по-русски на телевидении. Традиция должна быть в культуре речи, в правильных ударениях, отсутствии нелитературного акцента, в мелодике, знании фольклора, собственной поэзии, прозы. Традиция — это сохранение, а не уничтожение культуры и засорение речи, например, американизмами. Я призываю всех нас бороться за то, чтобы мы сохранили все наши традиции настолько, насколько мы их можем сохранить. Не забывать. Сохранять. И беречь.
