Работы Александра Расторгуева, признанного главным российским документалистом XXI века, на первый взгляд, сложно отнести к сюрреалистической категории. Фильмы «Жар нежных. Дикий, дикий пляж», «Мамочки» и «Срок» — это яркие примеры гиперреализма. Однако в его последнем, незавершенном проекте «Обвиняемый без головы», метод Расторгуева совершает неожиданный скачок — из ультрареализма в сюрреализм.

В январе 2013 года в курортном городе Апшеронск началась загадочная история, которая растянулась на годы: ветеран второй чеченской войны Максим Литасов, отправившись за 10 тысячами рублей долга к бывшему работодателю, был убит 22 ударами топора. По версии следствия, это сделала в порядке самообороны пара пенсионеров, которые не были знакомы с Литасовым. В ходе расследования появились странные экспертизы, противоречащие всем свидетельствам, и загадочное исчезновение головы Литасова, которая всплыла спустя несколько лет. Родители убитого были убеждены, что их сына убил местный чиновник Таравков, чьи престарелые родители взяли вину на себя.

Основываясь на беседах со свидетелями и фотографиях, сделанных перед похоронами, отец Литасова составил свою версию событий. В 2018 году Александр Расторгуев с группой актеров прибыл в Апшеронск, чтобы воспроизвести эту версию перед камерой. Проект остался незавершенным после смерти Расторгуева в ЦАР в том же году. Фильм, существующий в сыром, неоконченном виде, производит обескураживающее впечатление: незавершенная дискуссия о целях и методах документальной реконструкции создает театральную атмосферу, где актеры и реальные участники событий сливаются в одну картину.

Метод Расторгуева, стремившийся максимально приблизиться к реальности, в этом проекте совершил неожиданный скачок в сюрреализм. Его целью было приближение к Истине, правде о реальности, которую его коллеги определяли как «чудо». В последней работе Расторгуев, несмотря на незавершенность, максимально приблизил зрителя к Реальному, превратившись из ультрареалиста в сюрреалиста.

Метод, выбранный Расторгуевым для этого проекта, вызывал вопросы уже на старте. Реэнактмент следственного эксперимента с участием родителей возможного убийцы и альтернативная инсценировка другой стороны создавали батл двух версий событий. Эта правдоискательская интенция конфликтовала с идеей акционизма, трансгрессивного акта вечного сомнения. Вопрос об истине оставался открытым, как и в сюрреалистической революции 1920-х.

Встреча истин двух апшеронских семейств стала событием, где мир предстал как представление, перформанс в коридоре с топором. Вопросы о реальности и сновидениях стали опасными, и реальность не дала Расторгуеву запечатлеть ее на камеру. Однако ему удалось в какой-то мере симулировать сюрреалистическое расплавление категорий, превратив фильм в абсурдный гиньоль и вуду-драму.

Ссылка на источник:   https://www.kommersant.ru