Азарт, шальная ставка, неслыханный выигрыш, обреченный на фиаско неудачливый игрок — с первой страницы погружаешься в яркий колорит игорного дома и человеческих страстей. Следуешь за сюжетом, забывая дышать, а потом жадно делаешь глоток свежего утреннего воздуха, выбегая из прокуренного помещения к океану вместе с героем рассказа нашего колумниста — российского журналиста, писателя, общественного деятеля, кинорежиссера-документалиста, теле- и радиоведущего Станислава Кучера.
— Мне симпатичен покер по той же причине, по которой Лао-цзы предпочитал нарды шахматам… — небрежно сбрасывая карты, признался Шон, похожий на молодого Вуди Аллена профессиональный игрок из Нью-Йорка.
— А что такое нарды? — сгребая кучу желтых и фиолетовых фишек, поинтересовалась Мишель, смешливая китаянка в футболке с надписью «Поймаешь на блефе — разденусь сама».
— Это такая игра восточная, надо бросать кости и потом двигать шашки, долго объяснять…
— Я слышал эту историю. Только там не Лао-цзы, а какой-то мистик с Ближнего Востока, — поддержал разговор студент Самир, иммигрант из Афганистана.
— Ты слышал, другие не слышали. В общем, — продолжил Шон, — суть в том, что шахматы раздувают в способном человеке эго до невероятных размеров, мастер превращается в самовлюбленного эгоиста, а иногда и в психопата…
— Именно это с Бобби Фишером и случилось! — кивнул итальянец в темных очках, которого за столом, не мудрствуя лукаво, прозвали Аль Капоне.
— Ну да, а причина в том, что шахматы — идеально сбалансированная игра, удаче в ней места нет, победа зависит от твоего ума, логики, грамотного расчета и ни от чего больше.
— А в нардах?
— А там, дамы и господа, успех зависит от сочетания удачи и способности игрока ею распорядиться. — Шон говорил складно и уверенно, словно не в первый раз читал лекцию по психологии игр. — Так же и в покере. Каким бы опытным мастером ты себя ни считал, за одну сдачу ты можешь проиграть зеленому новичку все фишки, что перед тобой на столе, просто потому, что ему нечеловечески повезет! Кстати, фишки на стол! Разменяйте мне еще! — И Шон бросил дилеру десять стодолларовых купюр.
«Зеленый новичок» — это я. Я, мягко говоря, далеко не «зеленый», да и в покер еще в институте разминался. Но по сравнению с Шоном и остальными я, безусловно, салага. Выиграть у всего стола приличный банк мне и правда помогло чистое везение, до этого я весь вечер уверенно сливал.
Наша нескучная интернациональная компания вот уже пятый час подряд оккупировала главный стол игры в техасский холдэм по ставкам 5–10 в казино «Коммерс», крупнейшем в Штатах покер-руме, куда отовсюду, насмотревшись «Мэвериков» и прочих гимнов удаче, слетаются азартные любители и — в поисках азартных любителей — хладнокровные профессионалы.
— Изо всех игр покер лучше всего отражает суть жизни. — Шон был явно настроен на философский лад. — Эта игра не терпит переразвитое эго, больно наказывает излишне самоуверенных и учит всегда помнить: в мире есть нечто более могущественное, чем ты. Окажешься с этой силой на одной волне — спокойно играй, не блефуй часто, и все будет тип-топ. Отвернется она от тебя — можешь хоть, как ботаник, до утра по учебнику играть, все равно без штанов уйдешь. Никакой холодный расчет не поможет.
Монолог Шона резко прервал глухой звук, словно упало что-то тяжелое, а за ним хор тревожных восклицаний и крики: «Охрана, срочно! Человеку плохо!»
— Врача к столу номер двенадцать! — будничным тоном произнесла по громкой связи менеджер и столь же спокойно объявила: — Свободное место за двенадцатым столом!
Покер-рум вмещал не меньше сотни столов, и все были заняты. Взглянуть на то, что произошло, встало человек двадцать, не больше. Я тоже встал. Метрах в шести от нас на полу сидел тщедушный дядька лет пятидесяти, очень бледный, с остановившимся стеклянным взглядом.
Пара человек поддерживали его, еще один поднес к губам стакан с водой. Меньше чем через минуту появилась бригада врачей, они погрузили мужчину на носилки и быстро унесли. Еще через минуту на его месте сидел новый игрок.
— Сразу видно новичков и случайно забредших на наш праздник жизни, — со снисходительной усмешкой бывалого сказал мне Аль Капоне. — Тут каждую ночь пара-тройка человек вот так отключаются. Сидят сутками, даже воздухом подышать не выходят. Ничего, откачают, отоспится, завтра снова придет, будьте уверены…
— Интересно, с шахматистами подобное часто случается? — полюбопытствовал я.
— То, что я сказал, — не упрек шахматам, — уловив мою иронию, флегматично ответил Шон. — Конечно, среди игроков в покер больных тоже хватает. Но я точно говорю: игровая зависимость, которая вот до такого доводит, — всегда следствие переоценки собственных сил и чрезмерной концентрации. Он слишком сильно старался, слишком все просчитывал, вот мозги и не выдержали.
— Что, Шон новичкам зубы заговаривает? Ну-ну, вы, ребята, осторожнее, он под свое бла-бла все деньги из вас вытянет… Дилер, мне еще фишек на полторы тысячи! Официант! Мартини, пожалуйста!
Это за стол вернулась моя соотечественница Ксения, высокая шатенка лет сорока, у которой, будь она на десяток лет моложе, я бы точно попросил номер телефона. Вместе со своим мужем, рыхлым лысеющим американцем Эдди, она выходила минут на двадцать якобы только покурить, а на самом деле — снова снимать с карточки деньги. Я бы хотел ошибаться, но, по-моему, игромания — единственное, что до сих пор держит их вместе. Довольная типичная покерная семья — такие не отключают девайсы с онлайн-играми даже на время секса, а подлинный оргазм им заменяет флеш-рояль или другая редкая выигрышная комбинация.
— Шон утверждает, что одним хладнокровным расчетом в покере, как и в жизни, успеха не добиться, — суммировал я.
— Как и в любви… — добавил Шон.
Снова раздали карты. Ксения быстро взглянула на свои и с нескрываемой досадой бросила их так, что дилеру пришлось лезть за ними под стол. Сделав приличный глоток мартини, она пристально посмотрела на Шона, который только что забрал очередной банк.
— Много ты понимаешь, мальчик из Нью-Йорка…
— Да, мадам? — поднял глаза Шон.
— Я говорю, много ты понимаешь в жизни и в покере.
— Это сарказм?
— Ты думаешь, ты первый, кто, глядя на нас с Эдди, о расчете в любви вспоминает?
— Я не имел в виду…
— Еще как имел. Но я тебе вот что скажу. Да, я всю жизнь живу по расчету и ни разу этого не стеснялась, потому что это нор-маль-но! И именно потому, что я так жила, я сначала стала успешным бухгалтером в паршивом провинциальном городке, потом работала в крупном банке в Москве, а потом счастливо вышла замуж за Эдди! Верно я все рассказываю, любимый?
— Верно, любимая, — покорно отозвался Эдди, доставая из кармана горсть каких-то таблеток. — Только не уверен, что всем за столом это интересно…
— Ну почему же, про любовь всегда интересно, правда? — улыбаясь оглянулась по сторонам Мишель.
— Любовь побеждает все, — согласился Аль Капоне.
— У меня тоже была девушка из России, у нас такой роман был, но мы расстались, — поделился сокровенным Самир.
— Вот! Именно! — торжествующе подхватила Ксения. — Вы расстались потому, что молодые были, слишком много чувств и, конечно, никакого расчета. Я тоже знаю, что такое чувства: мой первый муж был писателем, стихи мне писал, цветы дарил…
— Цветы — это здорово, — вздохнула Мишель.
— Но цветы, девочка моя, не едят. А еще он пил как лошадь. А потом, когда чувства кончились, вместе с ними кончились и стихи, и цветы.
— Я правильно понял, что с Эдди у вас случилась любовь по расчету? — поинтересовался Шон. — Ну раз такой откровенный разговор пошел?
— Правильно. И как видишь, расчет работает уже восемь лет. Эдди нужна была молодая красавица, мне — надежный состоятельный мужчина из цивилизованной страны. Сначала был расчет, потом, — тут Ксения снова сделала большой глоток из бокала, — потом пришла любовь. И все счастливы.
— О’кей, — поднял руки Шон. — Я сдаюсь, я не против.
Тему, казалось, закрыли. Часа два, если что и комментировали, то только ход игры. Студент Самир в какой-то момент проиграл свои фишки и сказал, что на сегодня с него достаточно. Потом откланялся Аль Капоне. Их места заняли какие-то чересчур азартные китайцы, благодаря развязной игре которых у всех остальных фишек только прибавилось.
Ксения была совсем не похожа на профессионала: участвовала в каждой раздаче, выигрывая, швыряла крупные чаевые, а проигрывая, ругалась одновременно и на дилера, и на судьбу, и на мужа. На дилера по-русски, на судьбу и мужа по-английски. В общем, вела себя хабалисто, к чему здесь все давно привыкли. Эдди терпеливо молчал, время от времени глотал свои пилюли и старался играть предельно аккуратно. Между тем, как поведала Ксения всему столу еще в начале вечера, сейчас их семья зарабатывает на жизнь исключительно покером. Когда они поженились и Ксения переехала в Америку, у Эдди был преуспевающий бизнес по производству удобрений. Но в кризис 2008-го его кинул партнер, все сбережения ушли на судебные тяжбы и выплату ипотеки, — короче, однажды Ксения, которая пристрастилась к казино еще в Москве, предложила мужу стать профессиональными игроками.
— А в покере вы тоже все рассчитываете? — вдруг поинтересовался Шон.
Ксения явно ждала продолжения этого разговора.
— Я экономист. Расчет необходим в любых играх, где присутствует теория вероятности. Тем более в покере.
— Но вы же не можете знать заранее, какие карты дилер выложит на стол и совпадут ли они с теми, что оказались у вас на руках?
— Ну и что? Зато я могу просчитать вероятность успеха моей карты. Два туза на руках всегда выиграют у двух шестерок.
— Кроме того случая, когда вы увидите на столе шестерку.
— Конечно, но шансы, что выйдет шестерка, ниже, чем вероятность того, что на стол лягут другие карты и моя рука окажется сильнее.
— То есть вы всегда поднимаете ставки, когда у вас тузы, и сбрасываете, если у вас шестерки?
— Ха-ха-ха! Шон, ты же профессионал и делаешь точно так же. Конечно, когда у тебя много денег, ты можешь чаще рисковать и играть на любых картах. Конечно, бывают исключения из правил, и несколько раз подряд даже новичок может выиграть на полном говне. Но неделя такой игры — и он все равно все сольет.
— Прошу прощения, мадам, но именно по причине большого успеха от просчитанной игры на высоких картах вы уже месяц играете здесь, хотя вроде приезжали только на десять дней?
Это был болезненный удар. Даже я за один вечер успел заметить: дела у Эдди и Ксении идут неважно. Судя по тому, как часто супруги выходили к банкомату и с какими лицами возвращались, серия допустимых проигрышей явно затянулась. С другой стороны, в последние часы им крупно везло: перед каждым возвышались пирамиды тысяч по восемь долларов каждая. По объему выигрыша на этот момент их ненамного опережал только Шон.
Я решил, что самое время подышать свежим воздухом. По дороге зашел в туалет. На входе со мной поздоровался негр-уборщик — он всегда тут стоит, помимо регулярного мытья полов, его работа, видимо, заключается в том, чтобы протягивать посетителям полотенце, если им лень, облегчившись и помыв руки, воспользоваться автоматом. Я никогда не обращал на него особого внимания, но тут обратил, поскольку он вдруг, улыбнувшись, сказал мне:
— Простите, что напоминаю, но лучше вам сначала помыть руки, сэр.
— Спасибо, но я их еще не испачкал, — банально пошутил в ответ я.
— Это вам так кажется, — все так же улыбаясь, сказал негр. — Вы табличку читали?
— Какую табличку?
— А вот, над умывальником.
Я посмотрел на стену и прочел: «Уважаемые посетители! Считаем своим долгом напомнить, что в состав материала, из которого изготовлены фишки в нашем казино, входят вредные для человеческого организма вещества. В связи с этим настоятельно рекомендуем вам всегда мыть руки после игры».
Я поблагодарил услужливого негра, помыл руки, сделал то, за чем пришел, снова помыл руки и по такому случаю решил воспользоваться предложенным полотенцем.
— Это правильно, — заметил Омар (так, гласил бедж на груди, звали уборщика). — Приятнее вытирать руки свежим полотенцем, чем бумагой из автомата.
— Спасибо! — Я протянул ему доллар.
— Спасибо вам! Мы получаем процент от общих чаевых, которые игроки оставляют на столах, но все равно спасибо.
Я собрался на улицу, но любопытство заставило вернуться. Во-первых, этот парень внешне был чем-то не похож на большинство афроамериканцев, которых я встречал. Во-вторых, он говорил с сильным акцентом, а значит, был точно из Африки. Мне захотелось узнать откуда.
— Я из Сомали! — охотно подтвердил мою «гениальную» догадку Омар. — У нас там война, знаете? Вот мы и сбежали. Год назад.
— Ясно, — сказал я и дежурно поинтересовался: — И как, хорошо вам здесь?
— Очень хорошо! И моей жене очень нравится! Это была ее идея сюда приехать.
В этот момент в туалет зашел невысокий толстый азиат.
— Здравствуйте, сэр! — все с той же естественной улыбкой приветствовал его Омар.
Азиат в ответ грязно выругался, быстро сделал свое дело и, не помыв руки, пошел обратно в зал.
— Удачи, сэр! — напутствовал его негр и, поймав мой осуждающий взгляд, с сожалением пояснил: — Этот господин много проигрывает. Очень часто сюда ходит и много ругается…
— Так вы вместе с женой из Африки сбежали?
— Да, вместе. Только здесь с ней и смогли пожениться. Мы из разных племен, в Сомали никак не могли быть вместе. Нас бы точно убили — или мои родственники, или ее. Как в «Ромео и Джульетте», знаете? Нам пришлось все наши деньги на взятки чиновникам потратить. Но как там у вас, игроков, говорят, эта ставка того стоила! — И Омар рассмеялся.
Продолжение следует.
