Может ли открытие прийти к человеку слишком рано, когда он не готов к нему? А может быть, есть открытия, к которым невозможно быть готовым ни в шесть лет, ни в девяносто? Есть много такого, что не хотелось бы открывать для себя, испытывать на собственной шкуре, — предательство, несправедливость, разочарование, боль. Но через эти неприятные переживания происходит взросление человека, и потом мы проходим через тот же круг ушибов на новых витках жизни, открывая их серьезнее и глубже. И все-таки бывает, когда вся полнота опыта открывается человеку в раннем детстве, давая устойчивость и иммунитет на всю жизнь. Лиана Давидян рассказала свою историю о любви и несправедливости, в которой, по счастью, победила любовь.
Это произошло почти одновременно — два огромных открытия, потрясшие меня до глубины души. Сначала я обнаружила, что не все семьи дружны, как моя, и поразилась, что не все дети знают, что такое безусловная любовь. А в шесть лет я открыла для себя несправедливость. Если быть точнее — за месяц до шестилетия. В детском саду.
В детсадовском возрасте я была настоящим массовиком-затейником. Приносила из дома пластинки со сказками про трех поросят и заставляла всех не только слушать, но и разыгрывать историю по ролям. Книжки с картинками и стихами, которые учили наизусть всей группой. Пела и плясала с удовольствием. Самоотверженно. В общем, я была «звездой местного масштаба». Именно поэтому меня однажды включили в старшую группу дошколят. Временно, как раз пока готовился выпускной концерт.
Не знаю, чем именно руководствовались воспитатели, но они посчитали удачной идеей пустить пыль в глаза, выпустив на сцену «приглашенную звезду» на год младше выпускной группы. Сложно поверить, но я отчетливо помню слова воспитательницы о том, как необходима моя помощь детскому саду в подготовке праздника. Меня не надо было долго уговаривать.
Это сейчас я иронично улыбаюсь на предложения публичных выступлений, но в те годы выступать на сцене, быть в центре внимания и ловить восхищенные взгляды и овации было для меня большим удовольствием, и чувствовала я себя в этом всем совершенно естественно. Поэтому не удивительно, что я не просто солировала на этом концерте, а еще и суфлировала, подтанцовывала и подпевала. Завершался праздник торжественной раздачей подарков.
А теперь представьте себе: сцена, возбужденные дети столпились, в ожидании подарков, их по очереди называют и вручают яркие ранцы со всякой всячиной для первого класса. Подарки заканчиваются, детей начинают разбирать радостные родители, я тянусь к оставшемуся ранцу и слышу громкое: «Нет! Тебе подарок не полагается». Наверное, на моем лице отразилось такое вселенское горе, что мои псевдо-воспитатели пустились в объяснения, дескать, эти подарки куплены на деньги родителей выпускников, а ты же не идешь в школу.
Именно тогда мне открылось одно из распространенных явлений человеческой жизни — большинство людей заинтересовано в тебе только до тех пор, пока им от тебя может быть какая-то польза. Их нельзя за это винить
Не помню, пытались ли они извиниться. Не знаю, понимали ли, насколько глубокую травму нанесли ребенку. Я до сих пор, как в кино, помню всю эту сцену, даже в какой цвет были выкрашены стены актового зала. Но именно тогда мне открылось одно из распространенных явлений человеческой жизни — большинство людей заинтересовано в тебе только до тех пор, пока им от тебя может быть какая-то польза. Их нельзя за это винить. Они искренни как в просьбе об одолжении или помощи, так и своем кратком порыве благодарности. Чувство благодарности живет недолго, и редко благодарность подразумевает обязательства ответной помощи или услуги, ведь в глубине души люди уверены, что тебе было нетрудно и ты легко могла бы сделать и больше. Редко кому присуще глубокое чувство справедливости, как и способность высоко ценить сделанное кем-то. За многие годы, что прошли после того достопамятного утренника, я сбилась со счету, сколько раз люди без сомнений воспринимают твою помощь как свою заслугу или достижение. Возможно потому, что принять чью-то помощь непросто, это означает признаться в собственной слабости или ограниченности ресурсов. А кто же по собственной воле готов долго помнить о таком? Только человек, по-настоящему сильный. Мне такие крайне редко встречались. Зато довольно часто помогала старинная армянская поговорка: сделал добро — брось в воду. Ее мне впервые сказал мой папа. И именно с ним связан финал моей истории.
Забирая грустную и притихшую дочь из детского сада, папа понял сразу, что что-то неладно. Вечером провел собственное расследование и... На следующий день мне торжественно вручили невероятной красоты подарок — пенал с цветными карандашами. Объясняя, что они каким-то невероятным образом вчера забыли мне его вручить, воспитатели прятали глаза. Я поддержала их игру и, прижимая к груди подарок, еще раз окунулась в самое невероятное явление жизни. Безусловную родительскую любовь. Где и как мой папа в ночи в условиях тотального советского дефицита достал этот подарок? Что сказала по телефону заведующей детским садом моя мама? Но они сделали все, чтобы сделать своего ребенка счастливым.
Я так им и не призналась, что знаю их секрет. Потому что уже тогда, в совершенно нежном возрасте поняла, что можно сделать многое, пойти на мелкий обман или совершить подвиг ради того, кого любишь. Все остальное вторично и несущественно. Даже несправедливость.
