Во времена тотального Интернета многие из нас забыли, откуда мы родом. Но те, кто вырос на песнях «Машины времени», знают слово «квартирник», потому что были там, слушали и смотрели то, что было запрещено официально, рискуя попасть под наблюдение карающих свободомыслие органов. Есть люди, которые помнят, откуда мы и что мы, — рассказывает наш колумнист, советский и российский рок-музыкант, певец, композитор, гитарист, вокалист, автор песен, Евгений Маргулис.
Мне повезло, что я родился именно там. Это было отличное место, культурное болото, в котором всегда были писательские кооперативы; там жили великие режиссеры, поэты и музыканты. В те времена было официально разрешено петь четыре вида песен: о родине, партии, рабочей профессии и о любви. А если ты придумал что-то другое, то ты не попадал в эти четыре составляющие советского творчества и тебя не пропускали. Такое положение дел дало начало новой традиции. Как известно, квартиры творческой интеллигенции в районе метро «Аэропорт» были немаленькие. Мы собирались у них большой компанией и показывали, что создали. Это и были «квартирники». Не у всех были даже телефоны, и все собирались, узнавая, где и что будет, через своих. Например, говорили, что у Аксенова сегодня будет Галич. И все собирались — аксеновские и галичевские знакомые. Иногда захаживали и партийные, тоже через друзей. Некоторые были сексотами, но они по какой-то загадочной причине нас не сдавали. В конце, правда, когда появился журнал «Метрополь», на писателей стали стучать, Аксенов тогда уехал.
Квартирники — часть нашей культуры, было интересно сохранить эту традицию в новом формате на телевизионном канале «Че» и показать ее зрителям. У человека, жившего с рождения на Аэропорте, везде есть знакомые — Юлианна Слащева возглавляла СТС. Я предложил ей создать такое, по чему соскучился народ. Всегда помнится первая пилотная передача, потому что ты еще не представляешь, как все будет. Для участия в неизвестной программе Саня Скляр, первый участник наших посиделок, уехал с дачи в тридцать семь градусов жары и отыграл у меня в «Квартирнике». Мы сделали сорок восемь передач на канале «Че», и канал «Че» закрылся.
Мы выходили всего полгода, но народная память зафиксировала это. Интересный факт: у программы официально довольно невысокие рейтинги, но с кем бы я ни общался, все знают о существовании такой передачи и с радостью ее смотрят. У одного моего знакомого принципиально нет ни мобильного телефона, ни телевизора, но он признался, что следит за выпусками.
После «Че» у нас остался багаж, который жаль было складывать на полку. Видимо, поэтому мы удачно встретились с Тимуром Вайнштейном на каком-то мероприятии, я в первый раз в жизни предложил свои услуги, и он согласился.
НТВ меняется. Раньше это был настоящий чернушный канал, но сейчас он приобрел более человеческое лицо. С сентября прошлого года мы выходим на НТВ. Программа уникальная, она ощущается, воспринимается как возвращение к поре нашей молодости, к тем временам детства, когда то, что выходило за пределы понимания партии, запрещалось.
У меня нет какого-то определенного формата. Первое правило выбора — нравится мне или нет. Только то, что нравится мне, может попасть на программу. Действо это бесплатное, мы даже поим всех скотчем с чаем из самовара. Нам удалось добиться того, что в программе нет случайных людей. Я бы назвал это «коррупцией вкуса». Для того чтобы попасть к нам, нужно коррумпировать меня, артистов, которые у меня снимаются, съемочную группу, канал, и поэтому лишнего зрителя здесь нет — все только наши, люди с хорошими лицами. Когда снимали Жванецкого, он заметил: «У тебя фантастическая публика. Они понимают даже запятые».
Мы снимали «Пикник» — мне они очень нравятся, кайфовые и шаманистые. Была и программа с певицей Валерией — хорошая и очень талантливая артистка, способная сесть на шпагат и спеть в нем джаз. А потом была реперская тусовка — я пригласил Лигалайз, «Смоки мо» и еще каких-то чертей. Они отличаются от черного рэпа — все образованные в том, что они создают, нет дворового уровня наполнения. Были и блюзовые вечеринки, где играл Сережа Воронов с друзьями.
Лолиту мне пришлось уговаривать на съемки года полтора. Мы знаем друг друга с детства, на моих глазах произошло ее становление как артистки и певицы. Несмотря на ту смесь огня и страха, что живет в ней, заставляя ее радовать публику и прессу эпатажным выходками, это очень тонкий, трогательный и ранимый человек. На съемку она приехала с костюмером и принесла свои орлиные платья, но они так и остались лежать нераспакованными. Эфир был прекрасным, а первоначальное недовольство и непонимание, скепсис команды сменился удивлением — она совершенно восхитительная девушка и талантливейшая артистка.
