Вот живет человек под именем Tony Tonite – российский рэпер, этнический украинец, выросший в белорусском Бресте, историк-археолог по образованию, пишет песни на английском языке, гораздо более известен в Великобритании и США, чем на территориях бывшего СССР, мусульманин, молодой отец. Его музыка – как послание из ближайшего будущего, когда десятки актуальных музыкальных стилей окончательно перемешаются и получится универсальный стиль – саунд-трек больших городов, музыка для повседневного обезболивания души в условиях стресса. Колонка для The World у Tony Tonite получилась тоже немного про завтра, про открытие, которое непременно будет, но его нельзя поторопить.
У меня недавно родился сын. Все изменилось, хотя, если так посмотреть – ничего не изменилось, я занимаюсь тем же, чем и занимался, езжу на гастроли, встречаюсь с какими-то людьми. Наверное, будет неправдой, если я скажу, что все время об этом думаю – о том, что теперь у меня есть сын, я стал отцом. Я не думаю, но это теперь есть во мне все время – новое, другое, непонятное.
У женщин это устроено по-другому: мне кажется, они сразу все понимают про ребенка, любят его, заботятся. Я пока еще не понял, не знаю, какой я отец. Когда я впервые держал своего сына на руках, со мной происходило что-то неописуемое, как будто какая-то огромная энергия меня наполняла и расплескивалась во все стороны, и я не понимал, что с этим делать. Вот кажется просто, раз ты музыкант – напиши про это песню. Я очень хочу написать песню для сына, но понимаю, что еще не сейчас. Я обязательно это сделаю, но для этого сначала нужно знать, какой он человек, какой я отец.
Пока с уверенностью можно сказать только, что я гастролирующий отец, который не может быть рядом с женой и сыном постоянно. Мы все время на связи, жена присылает мне на телефон фотографии каждый день, я знаю все, что происходит там у них. У меня нет чувства вины, потому что главное, что должен мужчина своей семье – обеспечивать и защищать. Работа приносит деньги, стабильность. Я никогда не стремился к материальному успеху, к богатству, у меня никогда не было лишних денег, и не думаю, что это изменится. Между двумя крайностями – нуждой и желанием завалить ребенка дорогими игрушками, перекормить удовольствиями и развлечениями – существует довольно широкая полоса разумного отношения к материальным благам, я бы хотел жить именно в таком разумном благополучии.
Я мечтаю о том времени, когда сын немного подрастет, и мы с ним будем вместе играть в футбол, путешествовать, разговаривать обо всем на свете. Я хотел бы стать ему другом, так же, как мой отец всегда был и остается другом мне. Тут есть одна важная вещь – стать другом, но не лучшим другом. Лучший друг – это человек, с которым ты вместе растешь, меняешься, нарываешься на неприятности, попадаешь в истории, с кем можешь поделиться всеми тайнами и чьи тайны хранишь. Мне повезло, у меня есть такой друг, и я очень надеюсь, что и у моего сына он будет. Я убежден, что родителям не стоит знать о детях все-все, до последней нитки и что дети не должны все о себе рассказывать родителям. Понятно, что, пока ребенок совсем маленький, у него нет тайн, но потом он взрослеет, и они появляются. Я думаю, что родители должны уважать право детей на что-то очень личное, чем ребенок решает не делиться.
Помню тот момент, когда мне, уже взрослому, понадобилась опора, потому что я не справлялся со свалившимися на меня соблазнами. Делать музыку – это мой талант, дар, который мне дан Всевышним. Мало кто задумывается, что хорошая музыка – это один из мощнейших инструментов влияния на психику людей. Поэтому музыканты становятся кумирами. Я это узнал на собственной шкуре буквально в самом начале, когда еще о каком-то успехе даже говорить было рано. Тем не менее, появились первые фанаты, стали меня превозносить, узнавать на улице, навязываться в друзья – это было одновременно и приятно, и тяжело. Вокруг оказалось слишком много всего – женщин, бухла, тусовок, каких-то сомнительных проектов. Тогда я принял ислам, и это стало моей опорой.
А еще, когда я держу на руках сына, я думаю, что однажды придется его отпустить во взрослую жизнь, как когда-то меня отпустили родители, и отец сказал: «Все, дальше – сам». И наверное только тогда я пойму, какой из меня получился отец. И совершу наконец-то одно из самых важных моих открытий.
